Война колдунов. Вторжение. - Страница 25

— Барон, внесите себя в наградной лист, — невозмутимо приказал король, поправляя съехавшую набок корону. — Орден вам за находчивость.

— Да чего уж, тут любой бы сообразил… — скромно пробурчал Джориан.

Но в наградном листе пометку сделал незамедлительно.

По всей крепости медленно выпрямляются рокушцы — помятые, взъерошенные. В ушах воцарилась уже не чаемая тишина — наконец-то замолчал этот жуткий чмокающий свист, сравнимый с ревом исполинского пылесоса.

— Драгуны, бдительность не терять! — рыкнул на подчиненных Джориан. — Чувствую — сейчас еще что-нибудь нам отсюрпризят…

Пошатывающаяся Ванесса с трудом поднялась на ноги, ковыряя в ухе. Его то и дело пронзает острой пульсирующей болью.

— Подруга, пусти уже, чего вцепилась?!

Рассеянно моргая, Вон повернула голову и к собственному удивлению обнаружила, что все еще крепко сдавливает предплечье Логмира. Сегодня тот надел рубашку с короткими рукавами, и на красноватой коже отчетливо выделяются пять синеватых пятнышек.

— Это я тебя так?! - поразилась девушка, торопливо разжимая руку.

— А то кто же?! - возмутился Двурукий. — Нет, я не понимаю! Я тебе что, вроде грузила для тяжести?! Я же не то чтобы против, но время и место не то! И силы соизмерять нужно! Ласковей надо, нежнее! Как положено! И ногти иногда стричь нужно! Чего они у тебя такие длинные?! Вот! Логмир обиделся! И все!

— Интересно, где у тебя кнопка, чтобы выключить… — зажмурилась от боли в ухе Ванесса.

— Чего? — послышалось откуда-то сверху. — Подруга, ты чего-то хотела?

Открыв глаза, Вон обнаружила, что Логмира рядом уже нет. Непоседливый ишкримец забрался на каменный зубец и уселся там, скрестив ноги по-турецки. Яростный хруст возвестил миру, что легендарный герой Закатона вскрыл новый пакет чипсов.

— Глянь-ка, подруга, самый главный колдун топает, — равнодушно сообщил Логмир. — Хочет чего-то, наверное.

Ванесса облокотилась на парапет и подняла к глазам бинокль. По полю и в самом деле размеренно вышагивает одинокая фигура. Рослый колдун в сером плаще — сам Ригеллион Одноглазый. Чуть позади семенит молоденькая колдунья в синем плаще.

— О-о-о, дошло до крупного калибра… — задумчиво произнесла Вон.

Ригеллион остановился у почти полностью срытого земляного вала и лениво повязал на голову алую ленту. То же самое сделала и его помощница.

Барон Джориан чуть дернул подбородком. По бокам Обелезнэ Первого тут же выросли два дюжих гвардейца — если вражеский маршал начнет колдовать, короля заслонят собственными телами.

— Приказать открыть огонь? — шепнул королю комендант. — Пальнем из всех стволов, глядишь и…

— Не стоит, граф.

— Ваше величество, да ну ее Демону в зад, эту красную ленту! Это ж сам ихний главнокомандующий! Пристрелить его — почитай, сразу на четверть врага ослабим! А то и пуще!

— Красная лента меня не волнует. Как вы полагаете, граф, явился бы этот колдун сюда так смело, если бы боялся, что мы можем его просто пристрелить? Уверен, он защищен колдовством…

— Так может, пересилим, а? — не сдавался комендант. — Может, пробьем эту его кирасу невидимую, коли удачно стрельнем? Колдуны ж тоже не бессмертные, тоже от пуль дохнут, коли пересилить!

— Может быть, и пересилим… А может быть, и нет… — задумался король. — Наудачу действовать не станем, лучше послушаем, что он скажет…

— Ваше величество, рупор извольте… — предложил королю медную воронку адъютант.

— Благодарю, — рассеянно кивнул Обелезнэ, продувая рупор и прикладывая его ко рту. — Здравствуйте, зеньор главнокомандующий. Вы имеете сказать мне что-то интересное?

— … - ответил Ригеллион.

— Прошу прощения, я плохо вас слышу. Не могли бы вы подойти ближе?

Ригеллион досадливо передернул плечами, и молодая колдунья торопливо коснулась кончиками пальцев сначала своих губ, затем маршальских.

— …как теперь? — отчетливо донеслось до Рокат-Каста. — Теперь слышно?

Ригеллион Одноглазый говорит на ларийско-рокушском очень чисто, без сколько-нибудь заметного акцента. Аграф со стилизованным изображением Ктулху чуть заметно мерцает в такт словам. Маршал серых не нашел времени выучить чужую речь общепринятым способом, поэтому просто обзавелся застежкой-переводчиком.

— Теперь слышно, — кивнул король. — Так что же вы имеете сказать, зеньор главнокомандующий?

— Я собираюсь предложить вам акорд, ваше величество. Гарантирую всему гарнизону жизнь и сохранение личного имущества.

— Не новая песня. Вчера вы это уже предлагали. Почему вы решили, что мой ответ изменился?

— А он не изменился? — недобро нахмурился Ригеллион. — Ваше величество, вы в самом деле рассчитываете, что сможете долго выдерживать эту осаду?

— Почему бы и нет? — сделал каменное лицо Обелезнэ. — Пока что ваши успехи не восхищают.

— Это мы еще только разогреваемся, — мягко улыбнулся Ригеллион. — Ваше величество, если я пожелаю разрушить ваш форт — я сделаю это одним ударом. Ваши укрепления и ваш защитный барьер — кстати, кто вам его установил? — ничто против моего Искусства!

— Так что же вас останавливает?

— То, что мне искренне нравится ваш форт, — продолжал улыбаться Ригеллион. — И я не бездумный разрушитель, ваше величество! Самая лучшая победа — победа чистая и бескровная. Сдавайтесь, открывайте ворота, и я обещаю жизнь всем жителям Владеки. Да и стены ее останутся в целости и сохранности. В случае же штурма я не могу гарантировать пощады даже грудным младенцам — в ярости битвы мои солдаты прикончат всех рокушцев до последнего, и я не стану их за это винить. Кровь ваших подданных ляжет на вашу голову, ваше величество, только на вашу!